[Rigby Eleanor]

Люди, а есть ли у вас любимые стихи?
Страшно хочется чего-нибудь хорошего почитать!

@темы: mechanical poet

Comments

[Sunny_Ray]

Я утащу картинку?
Вот это стихотворение очень нравится!

"Признание"

Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь, — мне отрада;
Вы отвернетесь, — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
147
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

[Rigby Eleanor]

Все мое — твое.
О, спасибо, обожаю Пушкина! А что еще любишь?

Английское на английском

Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.

Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message He Is Dead,
Put crepe bows round the white necks of the public doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.

He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last for ever: I was wrong.

The stars are not wanted now: put out every one;
Pack up the moon and dismantle the sun;
Pour away the ocean and sweep up the wood.
For nothing now can ever come to any good.

Ольга Родионова - Тебя будут звать Икар

Тебя будут звать - Икар,
А лучше - Карл-
Вильгельм-Отто Лиллиенталь.
Давай, взлетай!

Тебя будут звать - смотри -
Антуан де Сент-Экзюпери,
а лучше - Сен-Жермен де Пари.
Давай, пари!

Ты сможешь вернуться назад, если я смогу
Выложить слово "вечность" льдинками на снегу.
Но у меня изрезаны пальцы в кровь -
Как ни стараюсь, выходит "любовь, любовь".
Тает, капает, букву к букве не донести,
Как ни крути, выходит "прости, прости".

Воск растекается, айсберг, заплыв в Гольфстрим,
Тает, пока мы тут о вечности говорим.
Думаешь, вечность? Точно удар поддых,
Сверху отлично видно: "Ich liebe dich" -
Как ни прикладывай - лёд - погоди - не тай -
Падает Карл-Вильгельм-Отто Лиллиенталь.

Даже из космоса, из нежилых систем
Звездных - отлично видно: "Je t'aime, Je t'aime" -
Лётчик мой растворяется в утреннем молоке
С огненной розой в юношеской руке.
Ах, недолет, воздушный звенит поток.
Каждый земной сверчок должен знать шесток.

Глупая Эльза, не прогадай, смотри!
Глупая нежность, глупая Роз-Мари...
Стеклышко продыши, сказочку расскажи,
Смирительную рубашку ему свяжи.


...Марта, терзая пальцами флердоранж,
Крикнет - и он услышит, мин херц, мон анж, -
Не про люблю-люблю, не про жду назад, -
Он услышит, как льдинки ломаются и скользят:

- Карл!.. Они положили в пушку сырой порох!..

И стихи Толкина

[Rigby Eleanor]

Алан, это офигительно круто!

Могу предложить почитать дневник  Sofu Di, самые красивые стихотворения и цитаты я видел у него =З

Умеешь же ты спросить, Элли!
Любимых много, есть свеженайденные:
Другие бережно строят гнезда, уют крадется котом в дома,
А ты не понял, не строил. Поздно. Ну, не дано тебе понимать.
Пока ты бродишь по белу свету, целуешь ветер, гоняешь пыль,
Хранишь в кармане ключи от лета, на песни странные тратишь пыл,
читать дальшеДрузья из детства выходят в зрелость, играют свадьбы, растят детей,
Их раньше старые сказки грели, теперь их греет огонь в плите.
У них хозяйство, любовь, работа, семья, дом-крепость и счастье в нем.
Другие цели, дела, заботы, и жизнь спокойным горит огнем.
Ты брел за солнцем в густую просинь, слова лелеял за годом год,
Вдруг оглянулся - а рядом осень, а кроме осени - никого.
Другие выросли - сосны, кедры, ветвями щупают небеса,
А ты поднялся ростком из недр, а после выгнулся, как бонсай.
И вот, бредешь по пожухшим листьям, невольно смаргиваешь слезу,
Воспоминаниям смотришь в лица, а душу странный терзает зуд,
И, извиваясь от новой боли, кричишь, уставившись в вышину:
"Я счастья в доме не стою, что ли?! Я хуже прочих? Ответь же, ну!
Даруй стабильность, ну, сколько можно, на что я трачу бездарно жизнь?"
И слышишь голос: "Да мне несложно. Но раз так хочется, откажись
От вольных странствий, костров в дороге, привычки спать на полях в траве,
Идти туда, куда тянут ноги, платить стихами за свежий хлеб.
Пора из задницы вынуть шило, довольно песен и звонких фраз.
До трех считаю. И раз решился, снимай котомку, готовься. Раз..."
Ты отступаешь на шаг поспешно, у сумки стискиваешь ремень:
"Прости, должно быть, я глуп и грешен, но не готов на такой обмен.
Я слишком мало забрал у мира и мало выдал ему в ответ.
Должно быть, Господи, я не вырос. Другой дороги пока что нет.
Как буду жить - не твоя забота. Короче, это... я поспешил".
И бог тебе отвечает: "То-то. Ступай отсюда и не греши".
Уходишь прочь и тебе не легче прощаться с теми, с кем пел и пил,
Но раз уж был ты с дорогой венчан, иди по ней, сколько хватит сил.
И вот из зыбкой осенней хмари идешь, насвистывая, в рассвет.
А в спину шепот: все будет, парень.
Иначе.
Позже.
Но нынче... нет.

Не вполне разделяю, но все-таки.

Нет ничего лучше русской классики. Я советую тебе вспомнить свои любимые стихи из школьной программы.

[mr.Snob]

1

Здравствуйте, я - ребёнок двадцать первого века.
Я - блоггер, личный помощник, лжестиляга и пьянь.
А хочется быть чем-то, вроде великого человека,
который борется против эпохи и курит всякую дрянь.

Ребятам нашего времени не за что драться, кроме
одежды на распродажах, мальчиков на старших курсах.
Мы никогда не умрём от клыков чудовищ, не утонем
в пиратской бойне, не бросим свои престижные вузы.

У нас нет драконов, на которых охотятся только герои,
нет крепостного права, которое нужно было бы отменять.
Нет ни Жанны, ни Александра, ни маленькой копии Трои,
убив за которых, можно спокойно и вечно спать.

У нас нет вождя, вырезающего и обижающего поэтов,
нет эпохи, войну с которой можно обосновать.
Мы умеем пусто любить, открывать чужие пустые секреты,
делать вид, что пишем стихи, и умело лгать.

Этот вечный комплекс непрожитого в двадцать первом
ни для кого не новость и не помогает нам становиться лучше.
Открывая учебник истории, включая фильм о любви, мы пытаем нервы,
но в итоге завтрак, обед и ужин всегда получим.

Иногда в пять утра я включаю джаз, представляя,
что я - только маленький человек с саксофоном в замшелом баре.
На мне старый дешёвый костюм, и я оставляю
на чаевые всю мелочь, которую мне за мой хриплый голос сегодня дали.

И вот в эти минуты я гораздо лучше, чем вообще бываю,
я почти что частица вечности, почти что борец с эпохой.
Я, дитя двадцать первого века, любовь к себе оставляю
за способность быть изредка кем-то в эпохе, где с этим плохо.

2

Я буду твоим драконом.
Большим золотым драконом.
Волшебным и дважды крылатым -
Крылатым и окрыленным.

Я буду лететь как ветер.
Легчайший апрельский ветер.
Два чувства - нужность и нежность
Теперь за меня в ответе.

Я буду искать нам город.
Безумный небесный город.
Он заперт - и он распахнут,
Зашит - и по швам распорот.

Я буду мечтой и бредом.
Приснившимся ярким бредом:
Большим золотым драконом,
Нашедшим седьмое небо.

3

О Дали, да звучит твой оливковый голос!
Назову ли искусство твое безупречным?
Но сквозь пальцы смотрю на его недочеты,
потому что тоскуешь о точном и вечном.

Ты не жалуешь темные дебри фантазий,
веришь в то, до чего дотянулся рукою.
И стерильное сердце слагая на мрамор,
наизусть повторяешь сонеты прибоя.

На поверхности мира потемки и вихри
нам глаза застилают, а сущности скрыты.
На далекой планете не видно пейзажей,
но зато безупречен рисунок орбиты.

Усмиренное время разбито на числа,
век за веком смыкает надежные звенья.
Побежденная Смерть, отступая, трепещет
и хоронится в узкой лазейке мгновенья.

И палитре, крылу, просверленному пулей,
нужен свет, только свет. Не для снов, а для бдений.
Свет Минервы, строительницы с нивелиром,
отряхнувшей с развалин вьюнки сновидений.

Ты художник, и прав, отмечая флажками
очертанья границы, размытые ночью.
Да, ты прав и не хочешь, чтоб форма размякла,
как нежданного облака ватные клочья.

Нет, ты смотришь в упор, ты вперяешься взглядом
и копируешь честно, без фантасмагорий.
Эту рыбу в садке, эту птицу в вольере,
ты не станешь выдумывать в небе и в море.

Осязаемость, точность, задача и мера.
Это взгляд архитектора на обветшалость.
Ты не любишь земли, где растут мухоморы,
и на знамя глядишь, как на детскую шалость.

Гнутся рельсы, чеканя стальные двустишья.
Неоткрытых земель на планете не стало.
Торжествует прямая, чертя вертикали,
и вовсю прославляют Евклида кристаллы.

О Дали, да звучит твой оливковый голос!
Молода твоя кисть, и работы незрелы,
но сквозь пальцы смотрю на твои недочеты,
восхищаясь, как точно нацелены стрелы.

Мне завидны и твой каталонский рассудок,
объясненье всему находящий упрямо,
и в груди астронома червонное сердце
из французской колоды. Без единого шрама.

Мне понятны усилия мраморной позы.
вызов улице, страсти, волненьям и бедам.
Хорошо, когда в бухте морская сирена
шелестит перламутровым велосипедом.

Но важнее другое. Не судьбы искусства
и не судьбы эпохи с ее канителью,
породнили нас общие поиски смысла.
Как назвать это - дружбою или дуэлью?

Остальное не в счет. И рисуешь ли букли
своенравной Матильды, Тересу с иглою
или женскую грудь, ты рисуешь загадку
нашей близости, схожей с азартной игрою.

Каталония, дактилография крови
на отлитом из золота сердце старинном.
Словно руки сокольничьих, замерли звезды,
стиснув пальцы вдогонку крылам соколиным.

Не вперяйся в костлявый скелет аллегорий,
над песочными не сокрушайся часами.
Твоя смуглая кисть да купается в море,
населенном матросами и парусами.

[Ted Alexandroff]

Ты не просишь пощады? Гордый...
Ночь всю степь синевой укрыла.
Зарастают травою сорной
Даже самых отважных могилы.
Ты над смертью в глаза смеялся,
Но сегодня над ней не волен.
Почему ты не защищался -
Даже руки связать позволил?
Что молчишь? Иль на сердце пусто?
Иль не сбылись гаданья снов всех?
Но, хоть ты не похож на труса,
Нас щадить не учили вовсе.
И заря для тебя не встанет,
Мне лишь стоит нахмурить брови.
Слышишь, стрелы в моем колчане
Взвыли, запах почуяв крови!
Почему ты так странно смотришь?
На лице твоем шрамов просечь...
Гнев богов - он всегда наотмашь...
Ну скажи же хоть слово, росич!
Пусть в огне не бывает брода,
Стоит жить ли болотной слизью?!
Знай, жестоки законы рода:
Непокорные платят жизнью.
Уходи! Я разрежу путы.
Видишь, воздух напоен смертью...
Уходи! Непонятный... Любый...
В край, где ждет тебя чье-то сердце.
А чтоб встретиться вновь друг с другом,
Путь наш долог, как бесконечность...
На мгновенье лишь, дай мне руку -
Между мной и тобою - вечность!

[Rigby Eleanor]

Спасибо, спасибо, спасибо!